Андрей Ильин - Игра на вылет [= Секретная операция]
В первом же подъезде я зашел в лифт и, отправив его на верхний, чтобы подольше ехать, этаж, второй раз сменил облик. Личину деда я сбросил. Оставаться в ней дольше было небезопасно. Еще десяток-другой минут, и спохватившиеся топтуны, не нашедшие растворившийся в воздухе объект, вспомнят о неприметном, буквально вывалившемся им под ноги старичке. Вспомнят и перероют все окрестности в его поиске. Пора старичку на покой. Для его же и заодно моей пользы.
Образ умер! Да здравствует образ!
Виляя бедрами в полутемном пространстве лифтовой кабины, я натягивал на ноги колготки. Женские. И еще надевал туфли. На высоком каблуке. А что же мне, на низком, как какой-нибудь беспородной Золушке-замарашке, ходить? Извините. В моем, не хочу вдаваться в излишние подробности, возрасте женщина должна следить за собой вдвое тщательнее, чем в молодости. В моем без уточнения, возрасте в каких-нибудь там рваных кроссовках на голую ногу не походишь. Только каблуки, только первоклассная, индивидуального пошива одежда. Никакой вульгарщины, никакого псевдомолодежного стиля. Вкус, изысканность, самоуважение, граничащие с самовлюбленностью. Такой должна быть моего — и хватит об этом! — возраста женщина.
По крайней мере я так считаю. Я-от роду мужского пола, Резидент. Заявляю это со всей возможной ответственностью. Хотя бы потому, что кремов, тушей, помад и прочей косметики я в свое курсантское время извел поболе, чем самая фанатичная модница. И платьев, и обуви перемерил, что другой в самых смелых мечтах не пригрезится. И у зеркала повертелся. И задом под присмотром специальных инструкторов по пластике повилял.
И еще в женском облике такое повыделывал, что женщине и в голову прийти не может. Например, в колготках через колючую проволоку переползал, да так умеючи, чтобы не дай Бог их не разодрать, в вечернем наряде, под шею юбку скатав, с идущего полным ходом поезда прыгал, каблуками-гвоздиками глаза условного противника вышибал. При всем при этом сохраняя истинно женский шарм и очарование.
Так что я понимаю в стиле, моде, прическах, походках, макияже и прочих женских штучках-дрючках много больше, чем самые утонченные дамы полусвета. Потому что мне иначе нельзя. Потому что у нас с женским полом цели разные. Диаметрально. Женщине, пусть она даже трижды дурнушка, интересно обратить на себя внимание — что ползадачи. А нам, под женщин работающих, это более чем ни к чему. Что уже целая задача. Для нас чрезмерная заинтересованность тем, что скрывается за отворотом платья, может обернугься провалом, к примеру, надумай туда настойчивый ухажер руку запустить.
Вот и умудритесь балансировать на тонкой грани между утонченной женственностью, без чего любой мужик, напяливший дамскую одежду, будет выглядеть не более чем костюмированным гомосексуалистом, и отваживающей потенциальных поклонников неприступностью.
Как здесь без вкуса обойтись? Никак не обойтись. И без стиля одежды, и без соответствующего макияжа, и без походки, и без психологически точно рассчитанного кокетства, и без черт знает еще чего.
Так что, как бы вы ни спорили, женщина я первоклассная. Много лучше других. Не верите? Тогда подойдите к зеркалу и попробуйте за полторы минуты, пока лифт несколько раз с первого на двенадцатый этаж поднимается, такой рисунок на лице навести, чтобы оно и милым было, и женственным, и недоступным одновременно. И чтобы полета профессионально-внимательных мужских да и женских тоже глаз не заподозрили в вас подмену пола. Способны осилить такую задачку? Ну тогда и не беритесь судить о нюансах женской красоты! Оставьте эту тему людям, в том толк понимающим.
На улицу я вышла… А вы не спотыкайтесь о буквы, именно так — вышЛА. Разведчик, напяливший женскую личину, и внутри себя должен воспринимать женщиной. Иначе проколется на первом встреченном дворового масштаба донжуане. Если в юбке и на каблуках, но вышЕЛ — то, значит, далеко не ушел. Перевоплощения не может быть только снаружи. Держать роль отдельными частями тела невозможно. Так что вышла. ВЫШЛА! И ничего здесь не попишешь.
Так вот, на улицу я вышла не более чем через пять минут после того, как в подъезд зашел, навек в нем потерявшись. Заинтересованно, но немножко отрешенно поглядывая по сторонам, я вывернула из арки на улицу. Мне не надо было раздельно контролировать свои ноги, плечи, губы, бюст. За меня это делало мое новое, поверившее в преображение «я». У меня перестраивалась не мимика — психология.
Сыщики суетились возле магазина. Очень профессионально суетились. Без беготни и лишних телодвижений. Двое вышли из парадных дверей, четверо — со стороны запасных и хоздвора. Они не смотрели друг на друга, не разговаривали, не жестикулировали и никак иначе не выдавали своего знакомства, но тем не менее действовали слаженно и именно так, как следовало им действовать при внезапном исчезновении объекта из поля зрения в замкнутом помещении. Разделившись на несколько бригад, они разошлись в проходные дворы.
Сейчас с помощью резервных сил они закроют все близрасположенные улицы и проулки. Они будут искать, постепенно расширяя подконтрольную зону, исчезнувший объект, а потом, когда их начальники проанализируют ситуацию, сгинувшего дедушку. Одновременно навстречу им начиная с кварталов, до которых мог, воспользовавшись машиной, добраться беглец, двинется другая цепочка сыскарей. Так, двойной, идущей друг на друга гребенкой они вычешут весь район. При необходимости обыщут подъезды, подвалы, чердаки, под тем или иным предлогом постучатся в подозрительные квартиры. Они внимательно отсмотрят всех встретившихся на их пути мужчин и стариков. Не их вина, что ни мужчины, ни дедушки, которых они разыскивают, в подконтрольной им зоне уже нет. Есть средних лет, не без признаков былой красоты на лице женщина. Женщину они искать не будут. На это у них фантазии не хватит.
Теперь, когда я освободился от опеки, можно заняться главным делом — отслеживанием ситуации. Только смотреть, кто и куда пошел, кто возле кого остановился. Только смотреть и ничего более. Ради этих перемещений я и решился на рискованные в тамбуре дверей переодевания.
Уходящие в поиск рядовые шпики интереса для меня не представляли. Меня волновали их командиры и командиры тех командиров. Рано или поздно волны тревоги докатятся и до них. Вот по этим колебаниям я их вычислю.
Началось, началось броуновское перемещение десятков голов. Закипели страсти, разбрасывая во все стороны фигуры-капли.
Женщина с коляской проехала мимо читающего на скамейке газету мужчины. Приподнялись, выдвинулись бравые, со смещенным центром тяжести плеч ребятки. Ленивой походкой отправились гулять по улице. Но далеко гулять не стали — разошлись по тротуарам и зависли на углах двух ближайших перекрестков. Интересную картинку нарисовали. Прямо-таки классическую. Страховка начальства при прохождении транспортного средства. А кто начальник? Ну конечно, как я и предполагал!
Поднялся, свернул газету любитель чтения на свежем воздухе. Подошел к остановке. Постоял пару минут. Взглянул на часы, что-то сам про себя решил, отошел к обочине. Из ближайшего переулка вывернул ничем не примечательный красный «жигуль». Мужчина задрал руку.
Ничего необычного. Пассажир, не дождавшийся транспорта, решил голоснуть частника, рассудив, что время важнее денег. Все совершенно естественно. Если, конечно, не замечать висящих на углах мордоворотов с руками, засунутыми за отвороты курток.
Кажется, пора и мне менять каблуки на колеса.
Я подошла (или уже подошел?) к оставленной здесь накануне легковушке. К своей легковушке, которая несколько дней числилась в угоне, но совершенно под другими номерами. Пропустив машину с Читателем, я, оставляя между нами несколько машин, пристроился в хвост красным «жигулям».
Я совершенно здраво рассудил, что никуда, кроме как на втык к начальству, любитель периодики сейчас отправиться не мог. Командиры не любят вставлять задним числом, когда страсть уже перегорела. Командиры разносы, равно как телесную любовь, откладывать на завтра не умеют. Ты им, когда загорелось, тогда и поднеси. Разнос после — это совсем другой разнос. С сильно пониженным бюрократическим оргазмом.
Теперь мне главное было не упустить плутающий в лабиринтах улиц «жигуль». И не попасться на глаза следующей за ним машине охраны. Задача усложнялась тем, что я не имел запасных «колес». Знать бы заранее, куда лежит их путь, я бы угнал и расставил по переулкам еще пять или еще десять машин, которые мог бы менять по мере продвижения. Но об их маршруте заранее могли знать только они.
Пришлось импровизировать на ходу. Остановка впритирку к борту хлебного фургона.
— Эй, мужчина, вы не желаете махнуть ваш грузовичок на мою легковушку? Не глядя.
— Ха-ха-ха!
А между прочим, зря ха-ха. Я ведь не шутил. Я ведь серьезно. Даже более чем.
